Смерть Ивана Ильича

Лев Толстой, 1886.

Это повесть, над которой Лев Толстой работал в течение 4-х лет, широко признана одной из вершин мировой литературы и величайшим свершением автора в области малой литературной формы. И. А. Бунин, Х.Кортасар относили себя к почитателям повести, а В.В.Набоков писал: «Этот рассказ — самое яркое, самое совершенное и самое сложное произведение Толстого».

Более того, ещё большую значимость этой повести приносит тот факт, что данную историю русский писатель рассказал нам уже в преклонном возрасте, как говорится "на пороге" собственной смерти. Мало кто до него написал с такой правдивостью о смерти.

Смерть главного героя произведения – событие, которое легло в основу сюжета. Случайное падение со "стремянки" вызвало цепную необратимую реакцию в его организме, что он взял, да и умер. Но повесть, конечно, же о другом. Она посвящена истории человека, ощутившего на пороге смерти бессмысленность своей жизни. Он недоумевает: «А для чего жили-то?», чувствует всю никчемность своей жизни, абсурд существования.

«С ним сделалось то, что бывало с ним в вагоне железной дороги, когда думаешь, что едешь вперед, а едешь назад, и вдруг узнаешь настоящее направление.»

В центре проблематики философские вопросы психологии человека – вопросы о жизни и смерти. Смерть, по Толстому, опровергает весь устоявшийся уклад жизни, основанный на лжи и отчуждении людей друг от друга. Жизнь Ильи Ильича Головина, самая обыкновенная и самая ужасная, определяется обществом.

Умирание тела Ивана Ильича обернулось пробуждением его души. Испуская дух, он видит перед собой свет и испытывает истинное счастье. В финале смерть воспринимается героем как начало новой жизни. Толстой подталкивает читателя в сторону обретения духовного смысла жизни. Через отвращение к обыденному к открытию божественного.

— Чего тебе нужно? — было первое ясное, могущее быть выражено словами понятие, которое, он услышал. — Что тебе нужно? Чего тебе нужно? — повторил он себе. — Чего? — Не страдать. Жить, — ответил он. И опять он весь предался вниманию такому напряженному, что даже боль не развлекала его.
— Жить? Как жить? — спросил голос души.
— Да, жить, как я жил прежде: хорошо, приятно.
— Как ты жил прежде, хорошо и приятно? — спросил голос. И он стал перебирать в воображении лучшие минуты своей приятной жизни. Но — странное дело — все эти лучшие минуты приятной жизни казались теперь совсем не тем, чем казались они тогда. Все — кроме первых воспоминаний детства. Там, в детстве, было что-то такое действительно приятное, с чем можно бы было жить, если бы оно вернулось. Но того человека, который испытывал это приятное, уже не было: это было как бы воспоминание о каком-то другом.
Как только начиналось то, чего результатом был теперешний он, Иван Ильич, так все казавшиеся тогда радости теперь на глазах его таяли и превращались во что-то ничтожное и часто гадкое.